Джанк-ярд блюз

2009-03-10

Каждый день — одно и тоже. Будильник в семь тридцать, чашка кисловатого дешёвого кофе из Китая в семь сорок пять. Десять минут ругани с женой параллельно с кофем и чёрствым бутербродом, на котором никакого «бутера» и в помине нету, а всего лишь опять же китайский маргарин, а вместо копчёной колбасы — сарделька марки «Достоинство Шаньси». Уже другая ругань в десять минут девятого на автобусной остановке, крики, а то и рукопашная, и чаще всего первым в набитый как бордели Шэньяна автобус садится этот подонок Жи-ши Чи-ши, а мне иногда приходится ждать следующего.

Из за вечных пробок на работу я всегда опаздываю. Если повезёт — выругают и пригрозят в следующий раз штрафовать. Если нет — не выругают, но запомнят. По мне то лучше послушать, какой я никому не годный пьяница и позор компании, а то и государству. Дескать ни один китайский служащий себе такого не позволит, а я — лабусская собака — пользуюсь излишней добротой синьора Ху. На самом деле, конечно, синьор Ху совсем не добрый, да и вероятнее всего о моём существовании он и понятия не имеет. Не тот я человек, чтобы руководство обо мне интересовалось. Да и не я один опаздываю, и мне самому много раз приходилось слышать как управ отдела поносил моих китайских коллег, называя их желтопузыми выродками и ставя латышских сотрудников им в пример. А вот если не выругают, а запишут твоё имя в блокнотик, то доброго не жди. Вообще-то до сих пор я не слышал, чтобы это действительно обратилось печальными последствиями — но кто знает. Как говорят, береженого и Мао бережёт. Вот и сегодня мне опять повезло — только и всего, что Чясляускас дал мне подзатыльник и обозвал толстым пидором.

Итак я на работе. Офисный компьютер нехотя грузит допотопную версию «окон», запускается локальная база данных. До восьми вечера я привязан к экрану, за это время позволяется не более двух раз ходить в туалет и не более пятнадцати минут обедать. В рабочее время запрещается разговаривать с коллегами, даже по рабочим вопросам — для этого существует деловая переписка, а в разговоры то и дело впутывается болтовня, а высшему руководству не нужны разговоры про футбол и погоду, не за это нам платят. А платят нам за то, чтобы мы тихо и смирно сидели за своими экранами и приносили фирме бабло. Наверное, никто толком и не знает, каким образом мы это бабло приносим, но это уже другой разговор. По двести человек мы «работаем» с одной базой данных, но в чём смысл этой работы, я за все эти годы так и не понял. Первая бригада отвечает за то, чтобы в таблицами с единицами всегда были только единицы, вторая — чтобы во второй таблице были только двойки, и так далее. Ну и последняя бригада обязана обеспечивать, чтобы всем другим бригадам было что делать. Не больно увлекательно, конечно, но это всё же лучше чем кукурузу собирать.

Единственная радость в жизни — это сайты приколов в Интернете. Сеть как таковую у нас, конечно, фильтруют — нечего на работе всякие там новости читать и настроение себе портить, а небольшая доза пошлятины — в самый раз. Жёсткое порно, конечно, не разрешено на работе смотреть (хотя за это и штрафы не самые страшные), а лёгкие непристойности поднимают рабочий тонус и поэтому дозволены. Громко смеяться, само собой разумеется, нельзя, а вот, если хочешь вписать в раздел комментарием смайлик или «аффтар жжет», за это тебя никто увольнять не станет.

В таблице сегодня вроде полный порядок — группа «шестёрок», в которой я состою на этой неделе, работает надёжно, вот и могу посмотреть, чего нового на «пипец.ру». Нового сегодня не так много — пара фоток толстой китаянки с огурцом в выходном отверстии, вырезки из «Крокодила» первой советской эпохи и одна картинка, довольно смешная. Мужик стоит с спущенными брюками, перед ним жена на коленях. Она ему: «Не стану я глотать, я же не шлюха какая-нибудь!» А он ей: «А я всегда ем всё, что ты готовишь». К такому действительно можно и свой комментарий вписать, что я сейчас и делаю, а потом — обратно к таблице.

В час иду в туалет. В четыре — обедать. В шесть — еще раз в туалет. Рабочий день подходит к концу, еще всего пару раз пробегусь по таблице а там — и домой можно будет отправляться.

Потом опять рубка за место в автобусе, вонь солярки и вонь бомжей, злой дядя кондуктор и злая тётя — ткачиха. В лавке на углу — бутылка китайской псевдоводки и банка солёных огурцов. Дома — злая жена и еще более злые соседи. Телевизор опять барахлит, на «КВНе» наши опять проигрывают команде Нанчана. За водкой вечер становится менее неприятным. Плевать на то, что день был никакой. Плевать, что завтра и все следующие дни, месяцы и годы никакого улучшения ждать не следует. Плевать, что живу я как свинья и подохну я как свинья, и на моих похоронах никто не скажет «Ян Берзиньш был выдающимся человеком, которого нам очень будет не хватать». Плевать, что самих похорон у меня и не будет — труп является достоянием компании. Несмотря на все невзгоды, жизнь всё же прекрасна, и не хочу я думать о будильнике в семь тридцать.