Товарищ по армии

Идет к концу вот уже пятый год, а я все недоволен. Я не сплю ночами, хожу весь день прямо как наркоман. Наверное, можно сказать, что жизнь моя не очень удалась. Конечно, тому есть и объективные причины. Родила меня мама в самый, что ни есть неподходящий для занятия любого рода день – в понедельник. В школе меня часто били за то, что я ябедничал учительнице. Да, я не отрицаю, что, в общем, так оно и было, но удары сотоварищей от этого легче и приятнее не становились. После школы меня взяли в армию. Не то чтобы я туда очень не хотел идти, но особого желания послужить Родине я в себе обнаружить тоже не мог. И еще друзья у меня были никудышные – что ни рожа – то кирпич.
Вернулся из армии я ничуть не переделанным. Из тех лет, что провел я где-то по ту сторону горизонта, в моей памяти остался лишь один разговор с одним парнем, которого призвали на три месяца позже, нежели меня. Звали его Рустам. Он был одним из тех парней, которых никто не трогает не потому, что страшатся, не потому, что уважают, а потому, что не хотят ввязаться в историю со смутным продолжением. Рустам был чуть выше среднего роста и чуть меньше среднего веса. Не то, чтобы он был особым силачом – но он был весьма странноватый. С начала все думали, что он кололся, но подтверждения данная теория так и не сыскала. У меня с ним сложились достаточно странные отношения. Рустам меня считал вполне скучным собеседником, но в моментах особого нигилизма к всему окружающему миру он обращался именно ко мне за рукой Спасителя.
Вот и в тот раз был один из подобных случаев. «Ты пойми же однажды, Янеш», кричал он мне в ухо так, что мне казалось, что вот-вот и лопнут перепонки, «что ты являешься не более чем неудачной галлюцинацией какого-то из ума выжившего латыша, который потерял контроль над своими фантазиями и дал им полную свободу расти и размножаться. Тебе вот сейчас кажется, что у тебя болят ноги после длинных пробежек как части утренней зарядки. Ты думаешь, что сегодня вечером над тобой опять будут издеваться и заставят забыть о том, что ты являешься живым существом с ему присущей личностью, и ты опять превратишься в пустую игрушку без души в руках психически не устойчивой молодежи. Так знай, что ничего такого не будет. Сегодня вечером тебя отсюда заберут, и ты сюда никогда больше не вернешься, хотя иногда и будешь об этом мечтать. Но не волнуйся, хоть и жизнь твоя станет еще хуже, и ты не сможешь даже без чрезмерных усилий изобразить улыбку на своем лице, ты можешь не впадать в отчаяние. Тебя же просто нет. Вообрази себе, каким будет то, что получается, если освободить труп от тела. Вот тогда и ты получишь себя. А какие проблемы могут быть у трупа без тела? Я могу ответить на этот вопрос за тебя, ты же не желаешь получить двойку? У трупа без тела нет проблем, так как нет и того, у кого эти проблемы могут быть. Ты не можешь выследить за ходом моих мыслей, я вижу это у тебя в глазах. А еще я там вижу свое отражение».
Я действительно не очень-то понимал значение его слов. «Ты, наверное, роешь слишком глубоко. Объясни же мне, что ты подразумеваешь этими всеми словами, которые в моем мозгу не клеятся даже в предложения», я обратился за помощью к Рустаму. «У тебя неправильный подход к вопросу. Ты хочешь найти в моих словах то, чего в них нет. Ты ищешь ответ на вопросы, которые в тебе утаились. Ты хочешь обрести знание, как решить проблемы. Ты ждешь от меня помощи, но я – нищий - не в состоянии даже себя на ноги поднять. Я не даю советы, и я не даю милостыню,  как же ты этого не понимаешь. Я лишь привожу тебе факты – один за другим, а ты сам должен понять, что с ними делать. В моих словах нет второго значения, которое ты пытаешься уловить. Как же ты не можешь понять, что буквы в книге не имеют другого, более сакрального значения, нежели то, как эти буквы произносить?» «Так ты пытаешься меня убедить в том, что меня нету, что есть только какой-то чокнутый латыш, которому вдруг захотелось изобразить мое существование в кубических сантиметрах внутри его собственного черепа? Так ты мне говоришь, что у меня нет свободной воли, что я не могу сам за себя решить, что и как я буду делать? Вот, если ты такой уж и умный, так скажи же мне, поведай же, что я сейчас сделаю». Рустам на меня обратил весьма суровый взгляд и сказал: «Сядь и стыдись. Я не должен быть особо знающим, чтобы прочесть твои мысли и понять их значение. Ты сжал руку в кулак и в глазах твоих я вижу безумие. Ты хочешь меня ударить, но боишься, что я ударю обратно, и что тебе будет больно. А еще ты боишься, что я расскажу другим, как ты плакал».
В этот момент я не выдержал и попытался забить все кровоточащие слова Рустама обратно в его собственную глотку, так как он раскусил все мои наисекретнейшие мысли. Однако он перехватил мою руку и кинул меня на пол. И я все же заплакал, хотя и понимал, что это было уже окончательным поражением. Будучи в состоянии шока, я закричал на Рустама: «Так от куда ты все это знаешь, почему ты мне все это говоришь? У меня и так – жизни никакой. Вся эта армия – один сплошной кошмар, от которого я не могу проснуться. А тут еще и ты со своей теорией несуществования. Что же мне теперь с этим всем делать?» Рустам не подхватил моих интонаций, он все время соблюдал дистанцию, только я никак не мог увидеть отделяющую линию посредине чистого пола. Каким же еще этот пол мог быть, если я его несколько часов назад еще почистил зубной щеткой?
«Ты можешь встать», скорее повелел, нежели разрешил Рустам. «Я могу отчасти понять твое поведение, хотя оно мне и является противным. Если хочешь знать, откуда мне известна загадка твоего не бытия, я могу и ответить. Я и есть тот сумасшедший латыш, который тебя изображает на внутренних лугах своего черепичного пространства». Я был в полном шоке. Как же такое могло быть, что меня не было, а этот самый Рустам был, да к тому же он еще и был каким-то латышом, который меня придумал. Получалась полная белиберда. «Но... как же понять... почему...», я не знал даже, как начать предложение. «Не думай об этом. Просто представь себе, что все так и должно быть. Но однажды придет день, когда ты все поймешь. Тогда ты мне, может быть, и будешь благодарен. А пока же, мне придется найти другого собеседника». И он ушел.
А меня действительно в тот же вечер от армии удалили, и я никогда больше этого странного человека под именем Рустам не встречал. Я нашел работу на бензозаправочной станции, деньги там, конечно, мне платили не большие, да и в остальном от жизни радости мало, но я себя тогда чувствовал человеком, а не каким-то вымыслом больного ума. Но обернулось все в принципе достаточно скверно. Меня выгнали с работы за то, что я ябедничал в письменном виде государству, что бензоколонка, на которой я работал, избегала оплаты налогов. Это, конечно же, было правдой, но меня такой поворот дел все равно не устроил. А потом – пошло поехало. Все, с чем я связывался, лопалось на ровном месте. Девушка моей мечты оказалась парнем со сбоями в развитии, ну а обо всем остальном мне говорить даже и не хочется.
Вот теперь я безработный, ночую где попало и с кем попало, денег уже несколько месяцев как не видел, ноги ужасно болят. А я все еще жду и не дождусь – а когда же я все пойму и буду благодарен?